И я и ты и остальные жопы

Мой первый рассказ, который я уже давненько написал, о моем хорошем соседе, Захаре Лукиче. Тогда, когда я с ним познакомился, он дико напомнил мне Буковски, словно передо мной, стоял сам Хэнк, распивая пиво в закоульной лачужке. Он мне рассказал много увлекательных событий, которые он пережил за жизнь: нищебродных, лишенных логики и вместе с тем, я был поражен глубокой философией, морали этого алкоголика-романиста. 
      Я ему скал:
- Захар Лукич, Вы бы послужили славным персонажем для рассказов.
- Жопа я, а не персонаж, - сказал он, - жопа, которою еще не видали, впрочем как и многих, подобных мне.
      Он умер этой зимой, так и не дорассказав мне все свои похождения, однако я достаточно успел записать, чтобы написать не один рассказ о нем. 
      Принявшись писать о персонаже моего двора, я конечно же обратился к творениям Чарльза Буковски, чтобы проникнутся его стилем, поскольку писать о Захаре, нужно именно так, по Хэнковски.
      Прошу не судить строго, ведь это, одно из первых начинаний в письме, но судите справедливо, конструктивно. Хотя, и судить даже не нужно, просто прочтите. 
* * *

VOl. TSURÚLE    И я и ты и остальные жопы
________________________________________________________
РАССКАЗЫ О ЗАХАРЕ ЛУКИЧЕ
-1-


То было жаркое лето, еще только середина июня, а жарило как в Африке, выжить можно, лишь нацепив на себя “костюм” Адама и лежать в холодильнике с пивом. Я стоял на балконе в своем дырявом халате, докуривал сигарету и допивал последнюю бутылку коньяка. Я уже и не припомню когда переехал сюда, много лет прошло с тех пор, как я проживаю в этой засраной квартиришке, приводя грязных баб для ночной потехи и дикой ебли.
Где я живу? Это небольшой городок Донецкой области. Тут каждый второй в забое, а вечерами со мной в запое, зарплаты у всех небольшие, хватает только на ничтожную жизнь, дешевое бухло и булку с маслом. Же́ны здесь, явление редкое, все молоденькие девушки, при первой же возможности, съебут отсюда куда подальше: в столицу либо ближнее зарубежье, кто в проституцию, кто в алкоголизм, кто по университетам - образование получать, есть и такие, но это редко. Эх, что с миром происходит..., возможно я тому виной. Как жаль, что мне насрать. Либо же нет...? Впрочем да.
Каждый день проходит по определенному ритму. Сперва все на работы, после смены гульки, перебранки, ругани, вопли и пляски. Стыд и срам в общем-то. А там, в столицах и крупных городах, люди наверное пируют, бесятся с жиру, хотя и поделывают все то же самое, только у них больше деньжат в кармане, распивают напитки козырней, ездят на автомобилях, цепляют дорогих проституток (хотя, их плюс только в форме). Я это не выдумываю нисколько, я это знаю. Когда-то я был там, опрятный, лощеный, сидел по кабакам, как крутой опрокидывал рюмки, оттопырив мизинец, закуривал зарубежные папиросы, тогда это была роскошь, доступна только для больших городов.
Однажды и у меня была работа, я был специалистом, но когда тебе перевалило за полтос и тебе набежало уж как 58 с хвостиком, из тебя максимум может получится хороший сторож на складе, нежели офисный сотрудник по сортированию бумаг, всему виной невнимательность и общение с техникой на “вы”, а так же каменный барьер в общении с молодыми. А то что ты покинут обществом, родными, женой и детьми. Это делает твое резюме не самым привлекательным на рынке труда.
Вот сука, а сынишка недавно, содрал с меня двести сопле-зеленых долларов, на которых, как мы все знаем, изображают померших президентов Америки.Ушли на тот свет, а их портреты все печатают и печатают, я даже подумал, что и инфляция у них в стране только от того, что эти чертовы капиталисты просто мастурбируют на своих померших резидентов белого дома. У них же там если не знаете, очень много фетишистов: одни на самолетах в дома влетают, другие мочат друг друга классическим способом, а некоторые белые внезапно запели рэп... Этот список долбоебов я могу записать закрытыми глазами одной рукой, при этом вышивать крестиком своей задницей и плясать румбу с шикарной девицей.
Но теперь меня ничего абсолютно не волнует. Я утворил много ошибок, которые просто необходимо записать в дневник хренотени, которую нужно пресекать, издать и распространять бесплатно, чтобы открыть, кому либо глаза, что ли. Возможно, если бы мне попалась на глаза данная “инструкция по жизни”, от меня бы не сбежала жена..., я был все в поисках себя, истоптал грядку дерьма и всего того, чего можно было избежать.
Я, самый обычный трус, который свалит от проблем на первой же электричке. Как я и сделал впрочем, не стал ее добиваться и ломиться в дверь. Просто отправился туда, где мне была открыта дверь.
Мне предложили работу в этом забитом городе, в котором нет никого, кто бы мог знать обо мне хоть что-то. Думал начать все заново, зажить достойно, подобно тому, что навязывает нам телевизионные кукловоды. Вот я и приехал, бухгалтера нужны везде, но как оказалось не на долго. Чертовы мои вредные привычки и нестабильная ситуация в стране. А так вообще, я человек компанейский. Разговор поддержать люблю, бабу за ляжку цеплять люблю; получать по щекам, в голову, в жопу - не люблю, однако регулярно получал, получаю и возможно еще буду.
Каждая ночь проходит по устоявшемуся расписанию, к полночи - все ко мне: пьем, идем за добавкой, денег нет - гоним сами. Редкое же ведь это дерьмо - “самогонка”. Соседи стучат в батареи, к рассвету - наряд милиции. Бедные пареньки. Хреновая это работа, растаскивать ебантяев, в хламину пьяных. К утру, часов так в семь - обоссана дверь, загажен сортир, в дверях записка: “Ей мудила, напивайся со своими друзьями в другом месте, вали отсюда, старый хрен!”


-2-
    
Как-то днем, я привел к себе домой Ирку. Хорошая баба, наливаешь ей, а она дает. Самые идеальные отношения, которые у меня были. Главное, что все довольны. Это, такой себе бартерный обмен на взаимовыгодных соглашениях. Я ей то, что есть у меня, она то, что есть у нее и наоборот.
Ира, в то время как я ее встретил, ей едва было под сороковник, однако на вид, я бы дал ей все 50, потому что жизнь на периферии не совсем простая и беззаботная, учитывая, что здесь, приходится каторжно горбатится, чтобы прокормить себя и отпрысков, а заработок такой мизерный, что любая столичная училка по лепке из глины или уборщица в торговом центре, чувствовала бы тут себя, как голландская принцесса.
Одним пасмурным днем, муж Иры не вернулся с забоя, а одноразовая выплата, во что оценило управление предприятия жизнь человека - хватило лишь на беззаботную жизнь, меньше чем на год и похороны кормильца семьи. Вот такая вот печальная история товарищи.
Ох эти бабы, мне так жаль, когда их постигает безвыходные ситуации, я считаю, что им всегда нужно давать еще один шанс, а трахать так, чтобы глаза закатывались, брали судороги и пизда сокращалась, да так, чтобы можно было орехи ею колоть.
Но время прошло, грусть сошла с ее лица и вместо этого, образовалась маска безразличия. Ей нужен был дружок, им оказался я. Мы пользовались друг другом. Это было обоюдно, без каких либо чувств и страстей - лишь потребность, чтобы не сойти с ума, от одиночества и “рукоприкладства”. В то время вся моя любовь заключалась лишь в десятиминутном проявлении своего мастерства: не облевать нагую бабу после кира.
Я налил нам по стакану, она любила пить ершами, а я как бывший “аристократ” -  коньяк пил в чистом виде, но запивал “Байкалом”, а представлял себе, что на самом деле, это была буржуйская Кола, все потому что вкус и того и другого, откровенно говоря, вызывало если не рвотный рефлекс то помутнения в голове, или в животе. Прибавив обороты, мы заскочили в койку, я словил стояк, что происходит довольно таки регулярно, задрал ее сарафан и перешел к совокупительному процессу.
Лежу, бросаю палку. Как слышу, в общем коридоре за входной дверью, кто-то шарится в замке. Может воры? Вот же подлые гады, средь бела дня, во время траха. Я не растерялся и даже успел зарыться носом меж сисек, чтобы получить сполна всего.
И тут, и тут зашла эта гнида:
- Ах ты кретин, ты, вон, собирай свои шмотки и вон. Забирай свою шлюху и ищи себе новую квартиру, от тебя только одни неприятности, я получила от жителей сотни жалоб, раньше ты хоть платил, с перебоями, с задержками, но теперь, живешь больше полу года даром... и еще позволяешь себе трощить все подряд! - с обильными жестами, покрасневшая от гнева проорала мне, арендодатель Эллина.
Вот же, видимо последняя попойка бичей, превзошла все былые.
- Дорогуша, простите. Но каков уж есть, не все же мы идеальны, верно? - сказал я.
- Да ты - урод, посмотри на себя, твоя жизнь дерьмо и сам ты тоже! - сказала она.
- Лучше быть уродливым дерьмом, тогда ты точно знаешь, что тебя любят не за содержание твоего кошелька или хороших знакомств, - ехидно сумничал я.
- Любят? Да ты же то и делаешь, что буянишь да устраиваешь побоища. Убирайся прочь, сегодня же, мне надоело терпеть! - истерически завопила она.
- Ладно, дай мне некоторое время и я уберусь, но мы же знаем, что причина твоего визита, вовсе не из-за этого. Верно? Есть кандидат на жилье?
- Тебя, это волновать не должно! У тебя есть сутки для того чтобы выбраться, иначе я вызову милицию! - пригрозила она. Уходя, она громко хлопнула за собой дверь, демонстрируя этим, всю свою ненависть.
Я не кончив чего начал, выпроваживать Ирину.
- Ну что, Ирина, пора тебе идти, найдемся как-то позже! - приводя ее в порядок и направляя к выходу, сказал я.
- Захар, ты это, если тебе негде будет приютиться - приходи ко мне, поживешь у меня некоторое время, - с трудом проворачивая язык, предложила мне Ира.
- Я об этом подумаю, Ирчён, подумаю, а ты топай пока домой, слыхала что она сказала, у меня есть сутки, нужно все упаковать! - скомандовал я.


-3-


Дело было к вечеру, в руках шмотье, етить, все вываливается: труселя, пижама, сортирная бумага, портянки, портянки у мня - подарок Ирки. Ирка, заботливая тётка. Правда сиськи обвисли. А мне что с этим, похотливый говнюк, других баб уж нынче нет. Может к ней?
Я стоял в полном непонимании того, что вообще происходит и куда мне идти. Неожиданно, кто-то сзади, активно проделал три хлопка по моему плечу. Там стоял запухший синяк.
- Ты кто такой, чьих будешь, кого хочешь? - с удивлением спросил я бродягу.
Тот выглядел очень дерьмово, фингал, прическа а-ля Пьер Ришар, голый торс, наброшен зашатанный халат, семейки, домашние тапочки, в одной руке огромная бутылка дешевого коньяка, размера XXL, в другой руке вторая, точно такая же бутылка, но почему-то обернута в газету. Интересный персонаж, он резко принялся мне отвечать:
- Э-ээ, это же я, Греко, Роман Греко! Сосед твой, живу на первом, в торце дома. Я частенько видел тебя во дворе, - ответил мне бродяга.
- Очень приятно, Роман Греко, но тебя не припомню, - сказал я.
- И мне приятно... Захар, правильно? - почесав голову, сказал он.
- Именно он, тот самый, Захар Лукич.
- Приятно!
- Весьма взаимно. А скажи ка ты мне Греко, чего не подходил? Соседей ведь нужно не просто знать в лицо, тем более мы чем-то похоже... - за исключением его кривого носа.
- Ты же знаешь кто живет у нас в доме - педантичные скучные жопы. Устроишь дебош и проходу не будет, я провожу время в рюмочной, напротив нашего дома. А на тебя соседи часто жалуются, не хочу быть изгоем, затыкан пальцами, съел? - с дебильной рожей, но с огромной серьезностью ответил мне Роман.
- Да, я это уже прочувствовал. Меня сегодня выгнали из дома. Представляешь, я снимал эту хату уже много лет. И вот как повернулось время... - поделился я с Греко.
- Так как зовут тебя все же, старик? - спросил он.
- Лукич, Захар Лукич, так и зовут!
- Серьезно?
- Серьезно-серьезно! - ответил я.
- Значит нужно выпить за знакомство. Идем, зайдем ко мне в гости!
- Ну, если ты наливаешь и не боишься жалоб от соседей...?
- А ты себя сдержанней веди, а то устроят мне тут! - сказал он.
- Ладно, себя я сдержать смогу, я же ведь не такой уже и дебошир, что бы ты знал. Ну было пару раз, да и то - только за компанию...
Мы отправились к моему новому другу. Я еще не знал кто он такой, хотя мне он сразу показался вменяемым и веселым, такой себе, забавный тип. Однако в руках у него было, куда более весомая причина стать ему закадычным другом, то, чего мне так не хватало в данный момент и мы отправились к нему. Он схватил один из моих пакетов с вещами, а под руку взял коробку из под обуви, в которой было набито куча носков, которые я намеревался еще сегодня утром застирать.  


-4-


Квартира у него была та еще дыра. Но место вполне по мне. Только-только я выбрался с подобной помойки, хотя у Греко было намного уютнее чем у меня, диваны все целы, краны не текут, это напомнило мне как люди жили в совке годов 70-х. Хорошее было время, мне еще только предстояло потерять все то, что у меня было. Отличная семья, достойная зарплата, Жигули “тройка” (жемчужного цвета) и кот, который вечно терся о мою ногу, создавая всецельный уют в быту.
А что сейчас? Бомжара, перебирать харчами не в моем статусе, возможно Роман и приютит меня на ночлег, было бы здорово. Хотя, может свалить к Ирке? Нет, гиблое дело, меня съедят ее дети и ее пес. А Роман? Его я совсем не знаю, но что-то подсказывает мне, что он отличный парень. Чего не скажу о себе, пожалуй.
Вообще я неплохой человек, но очень вредный и капризный. Мне бы яйца почесать да бутылку раздавить с бродягами. В моем возрасте, люди обычно живут на даче, принимают гостей и проводят время с детьми своих детей (кажется, правильней всего сказать с внуками), не то что я. Жизнь, одним словом - говно. И сам говно. А чего жалеть-то? Сам виноват, сам и живу как жопа - одно дерьмо лезет.
  У меня, наверное, не заладилось все еще с детства. Вот к примеру, все хотели стать кем-то величавым: президентом, директором, начальником... А я хотел быть королем. Но, мать его так, занесло душу мою не в то чрево и вылез не из той пизды (грубовато, но и жизнь такая, не мила нихрена). Вот же говно-выборка. Судьба не подарила мне того чего хотелось бы. В отличие от всех этих начальников и президентов, королем ты просто так не станешь. Я это о том, что путь к монархам пресечен для простого люда, обусловлено все тем, что родителей предварительно не выбирают, а значит получают жизненный старт с того чего заслужили в жизни прошлой. В прошлой жизни я был видимо неплохим человеком, однако в этой я решил скатится, так что в лучшем случае, в следующей жизни рожусь у слепой инфицированной негритянки по залету от глухонемого араба.
Вот такой вот круговорот в жизни. Чую где-то подъебку здесь я.


-5-


Греко накрыл на стол, поставил пузырь и мы принялись его давить.
- Захар... - обратился он ко мне.
- А называй меня не так!
- И как же? - наливая мне в стакан, с интересом уставился на меня он.
- А ты возьми по две буквы с моего имени и отчества и прибавь к фамилии, что получится? - со стёбом, озадачил я Романа.
- А фамилия у тебя какая?
- Пушкин!
- Пиздишь!?
- Правда-правда, Пушкин, без пизды!
- Та-а-к, выходит у нас - Захар Лукич Пушкин... ЗаЛуПушкин? - вопросительно и неким недоумением, но с улыбкой посмотрел на меня Роман.
- То-то же, мы же ведь друзья теперь, хера мы будем не травить друг на друга. Залупушкин, да-да, ударение на первую букву “у”!
- Ладно Залупка, ты как хочешь, но я пожалуй по имени... Захар, а поведай мне, как так получилось, что ты без семьи? Личность у тебя вполне интересна, ты кажешься адекватным пацаном... - поинтересовался он.
- Жизнь она ведь какая? Черная полоса, белая полоса... Так вот у меня она и не та и не эта. Я видишь ли распиздяй по жизни, вот и результат. Надо маму было слушать. Но меня не пробивала ее мотивация. Откладывал все в долгий ящик, а потом оказалось, что я не настолько силен, чтобы его волочить за собой. Работа, отношения с бабами, все уже не для меня. Я слишком устарел для всего этого, меняться поздно, - я приподнял стакан, чокнулся с Греко и выпил, молча поставив стакан на стол.
- А родные хоть есть?
- Есть, сбежавшая жена да дочь с сыном, сын непутевый, но родной и даже изредка позванивал мне, пока я телефон не утопил в сортире.
- Что же так, старик, а после жены никого?
- Да кому я нужен, Греко? Старый хрен с хренью же в голове.
Мы принялись к разговору за жизнь, бутылка понемногу осушалась, а тем для разговора становилось все больше и больше, я думал лишь о том, чтобы нам хватило содержимого, ибо денег у меня было - бубликова дыра, аж до самого завтра.


-6-


Сидим мы значит, пьем, и тут стук в дверь.
ТУК-ТУК-ТУК
- Блядь, кто же это может быть? - вопросил Греко, посмотрел на меня, затем на стакан, затем снова на меня. - Пойду открою, может это важно...
Он встал из-за стола и направился к двери. Я же остался за столом и накатил еще один стакан. Развесив уши, мне послышалось, что это, стало быть, случайные гости.
К нам вошли двое, она и он. Внешне, я оценил бы их своими ровесниками, но кому какое дело. Однако же, несмотря на тесную кухоньку, все разместились весьма уютно.
- Захар, - обратился ко мне Греко, - это Юлия, а это Августи́н, знакомьтесь.
- Добрый вечер! - протягивая руку, приветствую гостей. - Захар, очень приятно.
Юлька, - продолжаю я, - а можно я тебя буду называть Июлька, это как-то будет честно, Августи́н меня поймет, верно Августи́н?
- Какого такого фига? - Августи́н пялится на меня и не догоняет моего креатива с месяцами.
- Ну как, ты же Августи́н, от слова А́вгуст, и чтобы значит все были при деле, Юлька - Июлька. Ну-у, ты понял?
- А ты тогда кто, Захерябрь? - сострил Августи́н. - Говноплет... бл... - едва слышно, пробубнил он дальше себе под нос.  
- Эй-эй, Августи́н, не говнись, - вступился Греко, - Захар отличный парень!
- У Августи́на сегодня день еще с утра не заладился, - встряла Юлия, - все из-за этого врача, он то и делает, что выписывает разные препараты для лечения, но изменений никаких.
- Прошу прощения, - сказал я. - А что собственно стряслось с тобой, старина, что  за лечение, лекарства...?
- Ебучая язва! - коротко пояснил Августи́н.
- Язва? - спросил я.
- Да, - снова ответил он.
Я и Греко приняли по стаканчику. Некоторое время, после всего сказанного, мы притихли. Настроение с которым мы сели изначально с Романом, несколько улетучилось. Юлия сидела смирно, словно прирученный пес, который только и знает команды “сидеть” и “тупить”.
Я подумал, что ситуацию необходимо спасать, ибо я уснул бы прямо за столом в гостях. И я решил немного расшевелить ребят.
- Слушай, Августи́н, ты может тоже примешь с нами? Наверное глупое предложение, язва ведь, все дела, просто помню когда я лечил свой геморрой, то мне тоже нельзя было пить, но я все же надрался в первый же вечер, после того как меня прооперировали. Знаете, было сложно себя сдержать, когда ты хочешь посрать, но реально понимаешь, что этот процесс отныне, не обыденное дело для тебя. Что дерьмо теперь помимо вони, причиняет много боли. Я бы рассказал, что и где у меня затекло кровью, но за столом о таком говорить не красиво...
- Да, - перебил меня Августи́н, - наливай. Проблема в том, что эта чертова язва - последствие моего кира. А это единственное действие, которое мне нравится, то есть уже нравилось, то есть нравится и до сих пор, просто доктор сказал мне, если я не прекращу пить, то останется мне недолго... вот я и убавил обороты. А что с твоим геморром?
- … эм-м-м, да все уже наладилось, - продолжил я,  -  я один из вас ныне, правда бывает, что иногда беспокоит кое-что, но не при дамах будет сказано. А ты не тяни с лечением, здоровье нужно беречь, иначе меньше выдудлишь бухла за жизнь, парень.
Наш разговор закрутился дальше и по мере выпитого он преобразовывался, становился все более пошлым, мерзким и бедным. В такие моменты и с такой компанией, обычно сразу понимаешь, чего добился в этой жизни. Меня прогнали, жилья нет, все друзья оказались одноразовыми забулдыгами. Семья? Я забыл, что это теперь значит. Когда тебе больше полу века и у тебя нет семьи - значит ты бездомный и безмозглый. Я конечно, до последнего это отрицал. Сейчас, я просто жду когда Всевышний заберет меня или даст сил на новые подвиги.
В моей голове витали тысячи мыслей, о разном и о разных, и о том, что когда-то было и что могло бы быть. И вот что подумал, я ведь соврал каждым словом о своем геморрое. Никогда, никогда у меня его не было, параллельно моим мыслям и разговорам с моими новыми друзьями, я молился, чтобы не постигли меня болезни. Не хотел бы я кровоточить из жопы и в глазах и различных местах. Боже сохрани и спаси.
Такая ахинея происходит с каждым, кто приблизился к мысли о том, что дверцы из того света, немного приоткрылись и ты услышал, как звучит твое имя, откуда-то, по ту строну дверей.
Мы все становимся религиозными людьми, которые обещают себе и всему миру, что больше не будем грешить: курить, дрочить, участвовать в президентских выборах; хотя, это все впрочем грехи одной категории, а другие я и вовсе не произвожу, по крайней мере я так считаю.
Однако после моего убедительного рассказа про геморрой, Августи́н и все присутствующие, с облегчением продолжали тарахтеть дальше, потому, что все их проблемы, нисколько ни хуже, чем пережила моя жопа, не на самом деле конечно, но они-то об этом не знали.


-7-


Застолье наше превратилось в полноценный клуб для откровений. Юлия выпив малость коньяка, выдала все свои заморочки с мамой, и подругой, которая удачно вышла замуж в свое время, за хорошего молодого человека, переехала в большой город, родила детей и вообще жизнь у нее такая зашибись, что мы все здесь просто крысы галимые.
Юлия была в праве об этом говорить, для меня все эти истории были в новинку, а насколько я понял, Греко эти истории уже зазубрил. Но я ее не перебивал, периодами кивал головой в знак того, что я все же внимателен к своим новым знакомым.
В двух словах, все что она говорила - это упреки в сторону Августи́на, что он мол, сволоч такая ленивая, ничего толком не добился и прозябал ее красоту в долгих заверяниях, что однажды они будут достойно жить, а дама будет ежесезонно обновлять свой гардероб, как и украшения. Но, все эти дела остались лишь мечтами. А ведь Юлия и сейчас выглядела весьма интересной: светлые, кучерявые волосы, фигура - песочные часы, а на это у меня каменный стояк, голубые-голубые глаза и огромные сиськи. Ох-ах, я перестал кивать. Что же, стану снова я кивать.
Юлия все продолжала катить бочку на Августи́на, а тот, откинул голову набок, видимо он слабоват все же на кир, глаза его уже были закрыты, а мы с Греко продолжали внимать на ее сиськи, и кивать, кивать, кивать.


-8-


После долгой трепни с Юлией на фоне храпа Августина, нас с  Греко немного поднагрузило, в особенности Греко, он видимо вообще не любит когда бабы много говорят. Это хорошо видно по его физиономии, но он, очень ловко скрывал свои эмоции, казалось он кривил рожу исключительно из-за вонючего и противного коньяка. Но я-то знаю, что это не так. Все синяки готовы заливать в себя хоть керосин, их лица - никогда не косятся от такого пустяка, как аромат и вкус.
Августин проснулся от того, что об его руку, Греко случайно потушил бычок папиросы “Беломор-Канал”. Хорошие кстати папиросы, они не для пиздаболов, потому, что они тухнут от нерегулярного потягивания, поскольку они совершенно туго тлеют. Их выдумщик видимо был пожарником. Я кстати, тоже любил потянуть одну-другую папироску, но мои легкие требовали после этого выстрела в жопу. По этому часто себе отказывал в этом развлечении.
Спутник болтушки Юли, окончательно проснулся, не объяснив чего он хотел - схватил дамочку под руку и потащил к двери. Мы с Романом абсолютно всё поняли и решили провести их домой. Я нацепив свой козырек на голову и свои старые кеды на ноги - вышел первым, затем парочка и за ними, вновь в обличии безумного человека: в халате с голым торсом, но теперь еще и с очками для зрения. Было бы все понятно и без слов - он просто бродяга. Но очки без линз, говорили о том, что он еще и веселый парень. По крайней мере, веселым он казался мне.
На улице уже давно миновали сумерки и настала темень. Ночь сейчас или уже утро, совершенно непонятно. Время будто встало на месте, а этот мрак, будет вечно над нашими головами. Мне не хотелось чтобы “завтра” настало и солнце вновь светило. Этим летом, было тепло и без солнца, возможно, потому, что я много пью, возможно потому, что я сам ледышка, холодное существо, которому тепло везде, где температура чуть выше нуля.
- Так, ребята, нам пора спать, - сказал Августин, еле проговаривая от пьяного, полусонного состояния, целиком и полностью, буквально оперевшись о Юлю, - было приятно конечно и все дела...
- Да, отведу я его домой, он немного слабоват на алкоголь, - сказала Юля.
- Ничего не слабоват... - отстоял Августин.
- Может вас провести, - предложил я, - поздно уже ведь, наверное?
- Нет-нет, мы справимся, не стоит, - сказала она.
- Покурим на дорожку? - предложил Греко, протянув пачку папирос.
- Нет уж, спасибо, - сказал я.
- Нет-нет, - сказала Юлия.
- Да-а-а, - отзвался Августин.
- Иди в жопу, - сказала Юлия, своему избраннику.
Роман закурил и мы принялись прощаться с парочкой. Нас осталось двое и мне повезло, что Греко, не был из тех, кто не того цвета, и это я сейчас не о расовой принадлежности, если вы понимаете о чем я.
В это, то ли утро, то ли ночь, мы с Греко отправились обратно к дому, по пути зашли в круглосуточный магазин, где я и прикупил нам по четвертушке, точнее взял в долг, а задолжал я уже приличную сумму, этим добрым, доверчивым людям. Это единственное место, где я вспоминаю, что мне пора наконец найти работу. Я и курить стал меньше, только потому, что эти чертовы сигареты, теперь стоят лишь малым дешевле, какого-то пойла.
Мы дошагали до дома и уселись на детской площадке во дворе. В этом мраке мы оба казались совершенно одинаковыми, он такой же как и я, и у нас одинаковые сломанные жизни. Говорили мы о том о сем, кто как озабочен о положении в мире, политике. Но все эти разговоры были пусты, поскольку ничего не значили и небыли никем услышанны, их свидетелями стали деревья и безликие зверюшки.
Внезапно, он направил на меня лицо:
- Вот скажи мне, Захар... От чего бабы бегут от нас?
- Греко, они это делают не со всеми, поверь мне.
- А с кем же они это делают, по-твоему?
- Понимаешь, они как крысы, стоит только кораблю немного дать трещину и...
- Хочешь сказать, что ты значит уже на дне?
- А мы что играем в заеби вопросом собутыльника? - сказал я.
- Да нет, - как-то угрюмо сказал он, - просто об этом, мне не с кем поговорить.
- А как же... Августин?
- Он хороший парень, но с ним, я уже лет как десять не могу поговорить c глазу на глаз. Он вечно со своей Юлей, а разговор за жизнь в присутствии баб не удобен. Сам понимаешь...
- А больше у тебя друзей нет? - спросил я.
- Больше нет. Понимаешь, - начал он, - я как и ты, был человек озабочен проблемами. Однажды, я занимал хорошую должность; начальник, зашибал хорошо, моя жена купалась в роскоши, отдых на самых лучших курортах ЮБК и Кавказа. Друзей конечно, на такой должности быть и не может, я ведь всех там строил, командовал каждым, а дружба на этой почве - сложная штука. Так что, у меня были скорее, не то чтобы дружеские отношения, а враждебные, и чем крупнее мне доставалась группа трудяг в подчинение, тем больше враждебности мне доставалось. Я никогда не был сверх-лояльным руководителем, а после армии - вообще был суровым человеком.
Затем Греко поведал мне о своем браке. Детей у него не оказалось и наверное, ему в этом повезло, по той части, что эти противные бывшие жены, умело настраивают отпрыска, против отцов, и поверьте, обрабатывают им мозги ловко, ты только потом понимаешь, что жил все это время, с каким-то парапсихологом и экспертом по НЛП.
Но вернемся к Роману. По его словам, эта его женушка, настоящая сучка, по типу тех из-за которых вешаются или прыгают из балконов, и вовсе не потому, что у них была нераздельная любовь и прочая ересь любовных историй, а потому, что просто хочется опередить ее и подстеречь на том свете со стадом чертей, чтобы заколоть в жопу вилами, да так, чтобы она все же поняла, какой сукой была при жизни на Земле.
Так вот, она отобрала у него все: Дачу. Сад. Овощи и фрукты в саду, посажены им же. Квартиру с дорогущей зарубежной сантехникой, возможно и сантехника тоже себе забрала, тот был еще тот ёбарь, судя по всему. Все сбережения (многие мужья, по неосторожности, открывают счета на своих жен в надежде на их адекватность, лохи и я тоже, и все мы). Она даже, на суде влепила ему пощечину, он говорит, что обрадовался этому в следствии. Судья понял, что дело тут в том, что жена-то действительно сука, однако всё и все, юридически, было на стороне жены.
Она донесла на него, что тот регулярно получает взятки, но ей, как он говорил, было мало и этого, она еще сняла побои, сказала, что это дело рук мужа. Я верю, что это была ложь. И все же, ему удалось кое-что оставить себе. Греко предположил, что судья сжалился перед ним, потому как понимал ситуацию и искренне ему сочувствовал.
- Обобрала меня под чистую, представляешь, она даже мою одежду отобрала, сказала что, “поскольку я занималась их стиркой и глажкой, ему они более не пригодятся”, вот сука да?
- Не знаю, что и сказать, Греко. Я, в охуительном смятении!  
- Я тоже, Захар, я тоже...
Он так долго мне рассказывал о своей жене, что я с каждой секундой становился женоненавистником. Каждое его слово, я воспринимал как наставления от провидца. Он разложил все по полочкам и я кивал головой в знак согласия ему, я был готов, на месте отфутболить кого угодно, кто сказал бы мне, что женщины беспомощные существа.  
Неожиданно он встал и сказал:
- А давай, мы выпьем с тобой за любовь?!
- Э-эм-м, не понял? - переспросил с удивлением я.
- За, любовь, мой друг! Пусть все бабы и бляди, но я верю, что у каждого из нас есть по бабе, понимаешь, по той, которые были предназначены нам, а мы им, где-то на этой Планете, может быть мы их никогда и не встретим, но давай же за них выпьем!
Такого откровения я никак не ожидал от Греко.
- Тогда давай выпьем, друг! - ответил я.
Мы скрестили свои бутылки и после звона принялись вливать в себя алкоголь. Греко после того как отсосался от бутылки, продолжил разглагольствовать о том, почему не может быть все идеальным у мужиков и баб, оказалось, что все дело в том, как он сказал, “мы влюбляемся в разное время, первыми влюбляемся мы, мужики, потому, что первыми и западаем на даму, затем мы завоевываем их сердце, а когда дело сделано, нас на этом этапе отношений, начинает попускать, а их - напротив, нагребает и на фоне нашего спада их рост чувств не удовлетворен тем, что не соответствуют кривые на графике отношений, а все леди, рассчитывают на то, что графики с нами совпадают. Вот почему нам проще разорвать отношения и тяжело принять отказ. (С первого раза, конечно, сложно понять мысль, но если хорошо обмыслить, то на двадцатую минуту, мысль становиться понятней, особенно если этому всему помогает алкоголь, иногда мне кажется, что алкоголь дает мне возможность трезво мыслить)
Этот разговор продолжался еще очень долго. И мне нравилось его слушать. То ли я слишком много выпил, то ли действительно этот чудила дело говорил. Его серьезные темы, было тяжело воспринимать всерьез. Тогда, когда человек выглядит подобным образом, как он тогда. Ох бля, зачем он надел эти очки?
Мы как бродяги (без как), говорили о женщинах, о жёнах, нам казалось (по крайней мере мне), что таким образом, мы словно проходили обряд исповедания перед темным небом и огромной луной, которая и позволяла нам, что-то видеть вокруг себя. Мы как двое старых псов, у которых уже нет сил выть на луну, так что мы ныли, друг другу.
Так мы просидели до самого рассвета, жизнь снова стала несносной и угрюмой, несмотря на то, что все стало светлей. Вдруг я понял: невзирая на все то дерьмо, что со мной когда либо происходило, на самом деле, совершенно не стоит заморачиватся ни по одному пункту, жизнь прожита, нужно лишь усвоить уроки, которые преподала нам жизнь. Что в действительности - нет никаких проблем. Что у меня, обыденная жизнь, самого обычного человека. Возможно, немного сложнее чем у кого-то, а возможно и нет. Но все же. Могу ля я жаловаться на свою жизнь? Жаловаться все могут.
Я лишь подбиваю итоги прожитого. На деле, жаловаться было бы и не на что, если бы мы жили вечно: лень, бездельничество; ведь это все растрачивает напрасно время, которого у каждого в обрез, точнее сказать, ограничено по умолчанию, особенно у баб (хоть и живут дольше!), однако они считают, что в то время когда истекает срок годности их молодости, понятие “жизнь”, автоматически заменяется на “отживание” и я их прекрасно понимаю, пожалуй. А проблемы, проблемы - это выдумки молодых, чтобы было чем занять себе голову, когда нечего делать.
Исходя из нашего разговора с Греко, выходит, что жизнь говно не только у меня. С первыми лучами солнца я смотрел на мимо проезжающий транспорт, в них ехали люди, у которых такие же, если не хуже сложности. Это подняло мне настроение, тем не менее. Вы замечали? Что, вероятно, у всех срабатывает эта эгоистическая натура человека: узнав от своих знакомых или друзей, или даже родственников о их охуенных проблемах и прочей хренотени, то жить хочется еще больше, считаешь каждый вдох, каждый день (не потому, что стало все лучше - потому, что жизнь, внезапно стала ценнее). Что-то дурное, что произошло буквально у твоего носа, вызывает у тебя страх и радость. Страх - потому что никто не хочет покидать этот мир; страх, обнаружить, что там, не все так, как воображал. Радость - потому, что беда тебя миновала и ты все еще жив.  
Греко предложил остаться у него, но я решил, все-таки навестить Ирку, которая всегда была мне рада. У которой тоже дерьмища по уши. Я попрощался с Романом и пообещал, что обязательно забегу к нему в гости, а вещи заберу после того, как мой новый друг, подберет для себя кое-какие вещи.   
Я отправился к Ирке и по дороге к ней, думал лишь о том, что всего за одни сутки, меня несколько раз посещало некое просветление, может быть это что-то значит. Быть может, так говорит со мной Всевышний. Не уж-то, Его просвещение приходит когда занимаешься киром с бродягами, которых ты знаешь всего несколько часов. Возможно, это знакомство было не обычным стечением обстоятельств, однако, я столько выпил, что мне может казаться что угодно... Подобные мысли не покидали меня, пока я не добрался к Ире.
там меня поджидал огромный пиз...
впрочем, это уже совершенно другой рассказ.  
                                                                                        [всё]


Рассказ был написан под большим
влиянием Чарльза Буковски, 
можно сказать, почти копирочным.
Но я уже вроде об этом говорил. Ха.


Громаднейшее спасибо за внимание.
Вова